|
определенном смысле эта книга
является трудом всей моей жизни. Она касается многих
вопросов, представляющих для меня непреходящий интерес,
и объединяет в себе два основных направления моего
интеллектуального развития: одно — абстрактное, а другое
— практическое.
Абстрактное возникло первым. Как только я осознал сам
факт своего существования, я начал испытывать страстное
желание понять его и я рассматривал понимание самого
себя как центральную проблему, которую требовалось
понять. Познать себя — gnote aucton, nosce te ipsum* —
неразрешимая задача. Чтобы получить нечто похожее на
знание, мы должны провести четкое различие между
субъектом и объектом исследования; однако в данном
случае они совпадают. Мысли человека являются частью
того, о чем он размышляет; следовательно, человеку не
хватает независимой точки отсчета, с которой он мог бы
произвести оценку, — ему не хватает объективности.
В колледже я изучал экономику. Но я нашел экономическую
теорию весьма неудовлетворительной, поскольку она не
могла проникнуть в существо этой проблемы; более того,
она судорожно старалась всячески обойти ее. Экономика
стремится стать наукой. Считается, что наука объективна,
но научного подхода трудно придерживаться, когда
субъекту исследования — участнику экономического
процесса — не хватает объективности.
В то время я находился под сильным влиянием идей Карла
Поп-пера о том, что должен представлять собой научный
метод. Я был согласен с большинством его взглядов, за
одним значительным исключением. Он выступал в защиту
того, что называл "единством метода" — утверждение о
том, что методы и критерии, которые применимы к изучению
явлений природы, также применимы и к изучению событий
общественной жизни. Я чувствовал, что между ними
существует фундаментальное различие. В событиях,
изучаемых общественными науками, действуют мыслящие
участники; в явлениях природы таковых нет. Мышление
участников создает проблемы, не имеющие аналога в
естественных науках. Ближайшую аналогию можно найти в
области квантовой физики, где научное наблюдение
приводит к принципу неопределенности Гейзенберга; но в
событиях общественной жизни именно мышление участников
отвечает за элемент неопределенности, а не вмешательство
внешнего наблюдателя.
Естественные науки изучают события, которые состоят из
последовательности фактов. Когда в событиях действуют
мыслящие участники, предмет исследования больше не
ограничивается фактами, но включает также и восприятия
участников. Причинно-следственная связь не ведет
напрямую от факта к факту, а проходит от факта к
восприятию и от восприятия к факту. Это не создавало бы
непреодолимых трудностей, если бы существовало некое
соответствие, или эквивалентность, между фактами и
воспри-ятиями. К сожалению, это невозможно, поскольку
восприятия участников соотносятся не с фактами, а с
ситуацией, которая зависит от их собственных восприятии
и, следовательно, не может трактоваться как факт.
Экономическая теория пытается обойти этот вопрос, вводя
предположение о рациональном поведении. Считается, что
люди действуют, выбирая лучшую из возможных альтернатив.
Но различие между восприятиями альтернатив и фактами
почему-то не принимается во внимание. Результатом служит
очень элегантная теоретическая конструкция, которая
напоминает естественные науки, но не напоминает
реальность. Она относится к идеальному миру, в котором
участники действуют на основе совершенного знания, и
приводит к теоретическому равновесию, в котором
распределение ресурсов является оптимальным. Она имеет
лишь слабое отношение к реальному миру, в котором люди
действуют на основе несовершенного понимания, а
равновесие недостижимо.
Взаимоотношение между пониманием участников и ситуацией,
в которой они участвуют, долго продолжало занимать меня
после того, как я закончил колледж. В первую очередь мне
надо было заработать себе на жизнь, но в свободное время
я написал философский трактат на эту тему с
примечательным заглавием "Бремя сознания ". К сожалению,
название было лучшей его частью. К тому моменту, когда я
закончил работу, я был не согласен со своей собственной
позицией. Я потратил три года на пересмотр этой работы.
Однажды я перечитал то, что написал накануне, и не смог
ничего понять. Это заставило меня осознать, что я зашел
в тупик, и я решил оставить эту работу. Это случилось
как раз тогда, когда в моем интеллектуальном развитии
стала доминировать практическая жилка.
Если бы мне потребовалось кратко сформулировать, каковы
мои практические навыки, я использовал бы одно слово:
выживание. Когда я был еще подростком, вторая мировая
война преподала мне урок, которого я никогда не забуду.
Судьба подарила мне отца, который имел большой опыт в
искусстве выживания, бежав из плена и пережив русскую
революцию. Под его руководством в моем нежном возрасте
вторая мировая война послужила курсом повышенной
трудности. Как читатель увидит позднее, инвестиционный
механизм, который я создал четверть века спустя, в
значительной степени опирается на те навыки, которые я
приобрел, будучи подростком.
После окончания колледжа у меня было несколько
фальстартов, и в итоге я стал международным арбитражным
торговцем акциями, сначала в Лондоне, а затем в
Нью-Йорке. Когда в 1957 г. был сформирован Европейский
Общий рынок, американские инвесторы заинтересовались
европейскими акциями, и я стал аналитиком по ценным
бумагам, давая рекомендации американским институтам по
поводу их европейских вложений. В течение короткого
периода времени я правил, как одноглазый король среди
слепых. Мое процветание резко оборвалось, когда
президент Кеннеди ввел так называемый "налог по
выравниванию процентов", который фактически остановил
покупку иностранных ценных бумаг. Я решил переставить
свое делание денег на заднюю горелку и провел три года,
с 1963 по 1966, пересматривая свою работу "Бремя
сознания".
Когда же в итоге я решил вернуться с небес на землю, я
начал с образцового портфеля вложений с пониженным
риском, который в 1969 г. превратился в хедже вый фонд
(фонд взаимных вложений, который использует левередж —
привлечение заемных средств — и различные методы
хеджирования). Начиная с этого момента я руководил
деятельностью фонда, хотя в период между сентябрем 1981
г. и сентябрем 1984 г. я делегировал большую часть своих
полномочий. Фонд вырос с приблизительно 4 млн. долл.,
которыми он владел в начале своей деятельности, до
примерно 2 млрд. долл., и большая часть этого роста
генерирована изнутри. Инвесторы-учредители могли видеть,
как стоимость их акций выросла в 300 раз. Ни один
инвестиционный фонд никогда не демонстрировал сравнимых
результатов.
В первые десять лет моей деловой карьеры я не находил
особого применения тому, что мне удалось узнать в
колледже, и существовало почти полное разделение между
моей практической деятельностью и моими теоретическими
интересами. Покупка и продажа ценных бумаг были игрой, в
которую я играл, не вкладывая в это всей своей личности.
Все это изменилось, когда я стал управляющим фондом. Я
полностью зависел от своих решений по размещению средств
и не мог отделять себя от своих инвестиционных решений.
Я должен был использовать все свои интеллектуальные
возможности и с великим изумлением и удовлетворением
обнаружил, что мои абстрактные идеи могут пригодиться.
Было бы преувеличением сказать, что они определили мой
успех; но не может быть никаких сомнений в том, что
именно они дали мне преимущество.
Я разработал свой особый подход к инвестициям,
который...
Скачать
электронную версию- 574 Кб |
